Град обреченный - Страница 19

Жрать было нечего: куль картошки, начавшей уже прорастать, сомнительная банка с кильками и совершенно каменной консистенции буханка хлеба. Тогда Андрей залез в ящик кухонного стола и пересчитал наличность. Наличности было – как раз до получки и при условии, что он будет соблюдать экономию и не приглашать гостей, а, наоборот, похаживать в гости. В гроб они меня загонят, подумал Андрей мрачно. К черту, хватит. Всех выпотрошу. Что я им – кухмистерская, что ли? Павианы!

Тут в дверь снова постучали, и Андрей, зловеще ухмыляясь, отправился открывать. Мимоходом он отметил, что Сельма сидит на столе, подсунув под себя ладони, накрашенный рот – до ушей, сучка и сучка, а Изя разглагольствует перед нею, размахивая павианьими лапами, и уже никакого лоска в нем нет: узел галстука под правым ухом, волосы дыбом, а манжеты – серые.

Оказалось, что прибыли экс-унтер-офицер вермахта Фриц Гейгер с личным дружком – рядовым того же вермахта Отто Фрижей.

– Явились? – приветствовал их Андрей со зловещей улыбкой.

Фриц немедленно воспринял это приветствие как выпад против достоинства немецкого унтер-офицера и окаменел лицом, а Отто, человек мягкий и неопределенных душевных очертаний, только щелкнул каблуками и искательно улыбнулся.

– Что за тон? – холодно осведомился Фриц. – Может быть, нам уйти?

– Ты жрать принес что-нибудь? – спросил Андрей.

Фриц сделал глубокомысленное движение нижней челюстью.

– Жрать? – переспросил он. – М-м, как тебе сказать… – И он вопросительно посмотрел на Отто. Отто сейчас же, стеснительно улыбаясь, вытащил из кармана галифе плоскую бутылку и протянул ее Андрею. Как пропуск – этикеткой наружу.

– Ну, это ладно… – смягчаясь, сказал Андрей и взял бутылку. – Но учтите, ребята, жрать абсолютно нечего. Может быть, у вас деньги есть хотя бы?

– Может быть, ты нас все-таки впустишь в дом? – осведомился Фриц. Голова его была слегка повернута ухом вперед: он прислушивался к взрывам женского смеха в столовой.

Андрей впустил их в прихожую и сказал:

– Деньги. Деньги на бочку!

– Даже здесь нам не удается избежать репараций, Отто, – сказал Фриц, раскрывая портмоне. – На! – Он сунул Андрею несколько бумажек. – Дай Отто какую-нибудь кошелку и скажи, что купить, – он сбегает.

– Погоди, не так быстро, – сказал Андрей и повел их в столовую. Пока щелкали каблуки, склонялись прилизанные прически и гремели солдатские комплименты, Андрей оттащил Изю в сторону и, не давая ему опомниться, обшарил все его карманы, чего Изя, впрочем, кажется, и не заметил, – он только вяло отбивался и все рвался закончить начатый анекдот. Забравши все, что удалось обнаружить, Андрей отошел и пересчитал репарации. Получалось не так чтобы уж очень много, но и не мало. Он огляделся. Сельма по-прежнему сидела на столе и болтала ногами. Меланхолия ее исчезла, она была весела. Фриц закуривал ей сигаретку, Изя, давясь и повизгивая, готовил новый анекдот, а Отто, красный от напряженности и неуверенности в своих манерах, заметно шевелил большими ушами, торча среди комнаты по стойке смирно.

Андрей поймал его за рукав и потащил на кухню, приговаривая: «Без тебя, без тебя обойдутся…» Отто не возражал, он был даже, кажется, доволен. Очутившись на кухне, он сразу принялся действовать. Отобрал у Андрея корзину для овощей, вытряхнул из нее мусор в ведро (чего Андрей никогда не догадался бы сделать), быстро и аккуратно выстелил днище старыми газетами, мгновенно нашел кошелку, которую Андрей потерял еще в прошлом месяце, со словами: «Может, томатный соус попадется…» уложил в кошелку банку из-под компота, предварительно сполоснув ее, сунул туда же несколько сложенных газет про запас («Вдруг у них тары не будет…»), так что вся деятельность Андрея свелась к перекладыванию денег из кармана в карман, нетерпеливому переступанию с ноги на ногу и заунывному: «Да ладно тебе… Да будет… Ну пошли, что ли…»

– А ты тоже пойдешь? – благоговейно удивился Отто, закончив сборы.

– Да, а что?

– Да я и сам могу, – сказал Отто.

– Ну, сам, сам… Вдвоем быстрее. Ты встанешь к прилавку, я – в кассу…

– Это верно, – сказал Отто. – Да. Конечно.

Они вышли через черный ход и спустились по черной лестнице. По дороге спугнули павиана – бедняга бомбой вылетел в окно, так что они даже испугались за его жизнь, но оказалось – ничего, висит на пожарной лестнице и скалит клыки.

– Объедков бы ему дать, – сказал Андрей задумчиво. – У меня там объедков для целого стада…

– Сходить? – с готовностью предложил Отто.

Андрей только посмотрел на него и, сказавши: «Вольно!», пошел дальше. На лестнице уже пованивало. Вообще-то здесь и раньше всегда пованивало, но теперь появился некий новый душок, и, спустившись пролетом ниже, они обнаружили источник, и не один.

– Да, прибавится Вану работенки, – сказал Андрей. – Не дай бог теперь в дворники попасть. Ты кем сейчас работаешь?

– Товарищем министра, – уныло ответствовал Отто. – Третий день уже.

– Какого министра? – поинтересовался Андрей.

– Этого… профессионального обучения.

– Тяжело?

– Ничего не понимаю, – тоскливо сказал Отто. – Бумаг очень много, приказы, докладные записки… сметы, бюджет… И никто у нас там ничего не понимает. Все бегают, друг у друга спрашивают… Подожди, ты куда?

– В магазин.

– Нет. Пойдем к Гофштаттеру. У него и дешевле, и немец все-таки…

Пошли к Гофштаттеру. Гофштаттер держал на углу Главной и Староперсидского некую помесь зеленной с бакалейной. Андрей бывал здесь пару раз и каждый раз уходил несолоно хлебавши: продуктов у Гофштаттера было мало, и он сам выбирал себе покупателей.